Я стоял над ней, дрожащей и раскрытой, и мне хотелось сделать с ней все и, по возможности, сразу. Но так же не бывает, и надо было с чего-то начать. Идея пришла мгновенно - начать надо было с душа. И поскольку мне не хотелось, чтобы они тут заскучали, пока я плескаюсь и фыркаю под тугими горячими струями, надо было их чем-то занять. Я повернулся к мужу.

- Подойди, - сказал я.
Тот подошел, не отрывая руки от члена. Казалось, будто он тащит себя ко мне за свой собственный хуй. Я мысленно улыбнулся.
- Лижи, а я пока в душ. Только смотри, чтобы она не кончила. Держи ее на грани, останавливайся сразу, как только почувствуешь, что она вот-вот рванет.

Он кивнул, встал на колени возле кровати, и склонился над промежностью жены, которая вздрогнула всем телом едва его язык коснулся ее гениталий.

В ванной меня ждало предусмотрительно оставленное чистое полотенце. Пока я мылся, мой член разрывало от желания, а голову - от нахлынувших мыслей. Что это какой-то сюр. Что совершенно неясно, что дальше. Что придется вступить в товарно-денежные отношения, а я ведь даже не спросил, во сколько мне обойдется это странное приобретение. И еще, что каждый, по сути, дрочит как он хочет, и мне даже немного лестно, что в конечном итоге их выбор пал на меня. Но что, блять, теперь с этим со всем делать?

К счастью, в борьбе похоти и здравого смысла, с явным преимуществом победила похоть. Я наскоро вытерся, опоясал бедра полотенцем, напряг пресс и пошел навстречу неизвестности.

В спальне все развивалось довольно бодро, и первое, во что я уперся взглядом, была волосатая жопа моего знакомого. Он старался как мог, и от этого жопа совершала затейливые движения туда-сюда. Я услышал, как дыхание женщины участилось, и жопа тут же замерла.

Я забрался на кровать, сбросил с себя полотенце, и уселся на лицо своей новой собственности, на время перекрыв ей доступ кислорода. Муж вопросительно посмотрел на меня. Словно выглянул из окопа.

- Продолжай, не останавливайся, - сказал я.
Он повиновался. А я почувствовал, как подо мной активно заработал язык. Я сдавил пальцами соски, и начал их слегка выкручивать. Язык задвигался еще активнее, и я понял, что это сигнал к тому, что надо все-таки дать ей немного подышать. И как только я это сделал, я услышал глухой стон, ее тело выгнулось дугой и забилось в судорогах. Я чувствовал себя ковбоем на родео, очень злым ковбоем, потому что я не хотел, чтобы она кончала. Я сказал мужу, чтоб он оторвался от ее промежности и встал возле кровати. Дождавшись, когда утихнут конвульсии, я схватил ее за волосы, и рывком поставил на колени.

- Кто тебе разрешил кончать? - осведомился я
- Никто, - прошептала она. Я залепил ей пощечину. Не сильно, но звонко.
- Не слышу! Громче!
- Никто, - снова прошептала она. Я снова отвесил ей оплеуху.
- Блядь, громче!
- Никто! - почти выкрикнула она.
Я крепко взял ее за горло, и впился ей в губы. Я целовал ее так, словно это действительно было мое. Как солдат-мародер, ворвавшийся в осажденный город. Жадно. Так, что губам было больно. А мои пальцы терзали ее плоть изнутри. Она повисла на моей руке, практически не дыша. Я почувствовал, что она вот-вот снова кончит, и снова без разрешения. Поэтому я отпустил ее. Она было нацелилась завалиться навзничь, но я удержал ее так, чтобы она осталась стоять на коленях. Я встал. Краем глаза я видел, как муж стеклянным взглядом смотрит на происходящее, а рука не переставая теребит конец.

Я возвышался над ней, балансируя на мягкой кровати как канатоходец. Она поняла все это совершенно однозначно, и потянулась ртом к тому, что торчало из меня прямо ей в лицо. Я не стал отказывать себе в удовольствии, и, взяв ее за затылок, насадил так глубоко, что она начала давиться.

Это, как я потом узнал, называется иррумация. Кто бы мог подумать, что такое красивое слово означает еблю в рот.

И тут я вспомнил
- Презервативы есть? - спросил я мужа. Тот замотал головой.
- Ну что за еб твою мать?! Как же так, почему?
- Ну, мы не предохраняемся. Она пьет таблетки.
- Бляяя….
И тут мне показалось, что она хочет что-то сказать. Но так как рот был занят, получалось что-то совершенно нечленораздельное.
- Говори!
- В сумке, в моей сумке есть один, - задыхаясь пролепетала она.
Я кивнул мужу, заметив, однако, что новость про контрацептивы в сумке жены его здорово удивила. Он вышел из комнаты. вернулся с сумкой и начал в ней рыться. Как будто только вчера женился, честное слово. В женской сумке мужчина может что-либо найти только одним способом.

- Вытряхивай ее на пол! - сказал я.
Он повиновался, и тут же нашел искомое, протянув мне. Я повернулся к ней.
- Дрочи, - сказал я.
Она схватилась за мой член. Я закатил глаза:
- Себе!
Тогда ее рука скользнула вниз.
А я зубами надорвал упаковку, вытащил оттуда гондон, и в сотый раз, наверное, подумал, что никогда не научусь определять, в какую блять сторону он раскручивается. Когда с этим было покончено, я взял ее за волосы, и сказал:

- Я хочу, чтобы ты сказала, чего тебе сейчас надо. Громко. Чтобы он тоже слышал, - я кивнул в сторону мужа.
- Выебите меня, хозяин.
- Еще!
- Выебите меня!
- Еще!
Крик:
- Выебите меня!!!11
Я толкнул ее так, что она упала на руки и замерла, изогнув спину и приподняв ягодицы. И тогда я взял ее. Она кричала, то ли от боли, то ли от наслаждения, то ли от всего сразу. А я брал ее, меняя угол, иногда выходя из нее совсем, и с размаху насаживая обратно. Я где-то читал, что при отсутствии смазки такие выкрутасы могут кончиться переломом члена. Но это не тот случай - она так текла, что на презервативе словно бы выступила пена. В какой-то момент я вышел из нее, а когда вошел обратно, она вскрикнула гораздо сильнее. Потому что в этот раз я вошел не совсем туда, куда все предыдущие. Но не останавливаться же теперь? Я продолжал ее драть, увеличивая темп, слыша, как ее стоны становятся все чаще. Вскоре к ним присоединилось ритмичное сопение мужа. И еще через пару мгновений мы все орали - я, она, и ее муж, брызнувший так, что сперма, кажется, долетела до противоположной стороны кровати. М-да… И жили они долго и счастливо, и кончили в один день. То есть момент.

Мы снова сидели на кухне.
- Слушай, сколько я тебе за нее должен? - спросил я.
- Да нисколько.
- Стой, ты же говорил, что продаешь ее в рабство. Мне.
- Ну да, говорил. Старик, это же игра. Просто был такой сценарий. Не подумал же ты, что я и вправду тебе ее продам?
- Да нет, конечно, - соврал я, - и в мыслях не было.
- Ну, вот и отлично. Спасибо тебе. Было клево.
- Ну, если что, обращайтесь.
- Это вряд ли, чувак. Одного раза вполне достаточно. И надо еще узнать, какого хуя она носит презервативы в сумочке.

Уходя. я заглянул в спальню. Она лежала на спине, задумчиво глядя в потолок. Меня она не заметила. Я не стал ее беспокоить, и просто ушел.

Все хорошо, что хорошо кончается, думалось мне. Хотя, конечно, наверное я выглядел глупо, приняв все за чистую монету. Но это не страшно. Потому что я никогда не боялся выглядеть глупо. Или смешно. Ведь вся эта говенная жизнь - довольно глупая и смешная штука. Аминь.