Впервые я открыла глаза сразу после рождения. Надо мной толпились люди в белом. В руках у них были острые предметы, на лицах – фальшивые улыбки. Они только что наживую отрезали меня от мира, в котором мне было уютно и тепло. Зачем я им? Кто они? Что они собрались со мной делать? Я заплакала, и перестала видеть происходящее. Мне казалось, что вокруг меня все еще плещется вода, а надо мной кто-то невидимый отстукивает успокаивающий ритм на барабане.

Умение видеть то, что хочешь, а не то что есть на самом деле – величайший дар. Именно поэтому мое детство было счастливым. Я приоткрыла глаза только в девяносто первом, когда мама с ужасом сказала: «Не дай Боже, будет война!». И я поняла, что все рушится. Что если мы и не воюем друг против друга, то мы воюем против нашего настоящего. Реально оценить происходящее я могла только по разговорам взрослых, а они сами толком не понимали, к чему приведет распад огромной страны, и как мы будем жить дальше. Завтра как будто не существовало. Мне стало страшно, очень страшно, и я снова перестала смотреть. Я не помню своего настоящего детства, я его не замечала.

Все школьные годы я тоже предпочитала не открывать глаза. Я казалась себе настолько некрасивой и ничтожной, что была уверена – смотреть совершенно не на что. Спасением были книги. Они рождали во мне уверенность в том, что при моих знаниях на внешность можно наплевать.

В этом состоянии мне было вполне комфортно, но меня буквально заставили посмотреть вокруг. Я поняла, что даже обладая невзрачной внешностью, не стоит возвращаться домой слишком поздно. Было больно, очень больно. Окружающий мир оказался агрессивным даже по отношению к той, кто проявляла к нему повышенное внимание, являясь в высшей степени невзрачным существом, чтобы привлекать внимание к себе. Перестать смотреть не получалось, и я решила ослепнуть. Несколько лет подряд я не видела ничего вообще.

Жить ничего не видя – своеобразно, но интересно. Можно совершать поступки, на которые никогда бы не решился. Правда, их последствия могут быть и драматичными. Но какая разница?

Именно так я первый раз вышла замуж - не глядя, с кем я собираюсь связывать свою судьбу.
Глаза открылись в тот момент, когда он попытался задушить меня из ревности. И я поняла, что пора становиться зрячей, как бы это ни было неприятно и сложно. Мало видеть происходящее, нужно понимать, как с ним жить.

Разрешить себе видеть и не бояться – родиться еще раз.

Однажды утром, когда я открыла глаза, надо мной склонялся человек в белой рубашке. Он улыбался от души. Это было утро, самое обычное, и ничего удивительного или значимого не случилось. Просто я заметила, что когда он улыбается, у него на щеках проступают ямочки. Я много лет знала этого человека, но никогда их не видела.

Некоторое время я была очень беспомощной, заново привыкая к хорошо известному мне миру. Он был совершенно другим, чем тот в котором я жила, и тот который я видела во время коротких периодов «зрячести». В нем абсолютно все имело свой особый смысл, который до этого оставался скрытым от меня. Хотите пример? Пожалуйста! Оранжевая лампа - не только для чтения. Она для того, чтобы в доме всегда было маленькое солнышко, вне зависимости от времени суток. Да, все именно настолько просто.

Когда научишься смотреть, начинаешь созерцать. И не только происходящее вокруг, но и происходящее внутри тебя, и однажды осознаешь, что незрячесть и возможность видеть поддерживают друг друга. Ты можешь закрыть глаза, но только затем, чтобы еще лучше рассмотреть то, что привлекает внимание в данный момент.

Мне нравится видеть эту жизнь. Но теперь меня занимает один вопрос: что я увижу, когда открою глаза после жизни?

(2017)