Вроде бы сочельническое время, праздники на подходе, а в книжном на Лубянке - практически пустота. Книгам холодно, кажется, в новых, похожих на гробы шкафах. Они из всех сил теснятся друг к другу, чтобы сохранить тепло.

В отделе фантастики жару задаёт Быков с антологией рассказов авторов начала 20 века - о любви и смерти.
И первое, и второе отчётливо кажется фантастичным, когда ты молод, простужен, и сессия в академе сдастся неизвестно когда. Я похожа на царя Мидаса, в каком-то смысле, думаю, держа в руках огромную стопку книг по прикладным-к лингвистике-дисциплинам. Все это золото мудрости, а мне пользы никакой - прочту до середины сей выводок и отложу в сторону.

Учебники, обложки, черные ручки...такое чувство, что это новый учебный год. А мне до сих пор нравятся только сказки, если честно.

В зеркальных витринах идёт подросток в овер-сайз как нынче модно говорить дубленке, тонкими коленками в больших ботинках. Шапка сползает на нос. Я могла бы сочинить о нем спанкинг-рассказ, но мне снятся лишь новые интерпретации старых мифов, и на самом деле я слишком много слышу похвал, так нельзя.

Не надо меня жалеть, думаю я, загребая ногами снег, идя все дальше от Мясницкой, с ее звенящими фарфором гостеприимно и нарочито тепло магазинчиками. А внутри - гробы, гробы...

Кто бы понял, а?
Не надо меня жалеть.
Я почти добралась до предела, за которым читать чужие книги невыносимо, будто авторы совершенно не понимают: их оболочка слов - неправильна. По-другому, иначе, по-родному надо писать - ещё чуть-чуть!

Я прикасалась к книжным форзацам как к коже любовников. И смерть уже не казалась мне страшной - кивая негорящими рукописями с темных створок.

Девочка из сказки Пиноккио была привидением, на самом деле, если вдуматься. Вот и простой пример любви и смерти. И мужу на звонок с известием "тиф" об N - отвечаешь "да это от портнихи звонили..."

Как-то очень темно в предсочельник.
Мне не нравится подросток в витринах, в конце концов.

Причем здесь фея? Покраситься что ли в нежно-голубой, взбить кудри, достать с антресолей кружевные панталончики...

Когда я умру, то превращусь по законам сказки в куклу, хлопающую стеклянными глазами.

Но пока я жива, у меня тонкие колени, дублёнка, сваливающаяся с плеч, ботинки загребают снег; пока у этого маленького бродяжки в карманах гремят сольдо, все ещё впереди, азбуке вечером разрежут страницы...

А в далёком домике в темном лесу, чтобы открыть окно - надо встать изнутри. Надо прежде стать девочкой с голубыми волосами, стеклянными глазами. Потому что сейчас там никого.

Не жалейте ее, если честно.