- Так и произошло, конечно. Она у него была записана инициалом - согласным звуком, шипящим. Шуршащим - пепельный ветер скучно гоняет осеннюю листву.

А его никогда не было в её телефонной книжке. Помнила наизусть, узнавала его под другими именами, и при этом - парадоксально - не могла припомнить черты его лица, те расплывались в ореоле памяти о нём.

- А потом?
- Ну, потом. Виделись пару раз.

---

Когда мне удалось признать себя достойной жизни, оказалось, что жизни осталось немного и вся она теперь будет проходить под колпаком - неуклонное следование диетам, запретам, режиму сна.

Я подумала: имеет смысл увидеть хотя бы сейчас настоящих людей, а не выдуманных, попробовать их услышать.

Лелеемый образ, таскаемый несколько лет за собой по аэропортам, городам и странам, наделённый качествами, которые оригиналу и в сне бы не приснились, померк. Куда бы я ни смотрела раньше, везде была его тень, его отражение - заслонявшие мои.

А потом мне надоело думать о фантоме. Я-то была живой, я расцветала от года к году, наливалась порывистой звенящей силой.

И я знала, что на самом деле, без притворства, он бешено меня ненавидел.

---

...Не жалость - нет, только порыв поставить на место, вызвать к себе, в лицо сказать, кем, чем он её считает. Она посмела считать, что они вместе, посмела желать его, будто она вообще имеет право заниматься с ним сексом, а не послушно подставляться. Она замахнулась на место любовницы, хотя была жалкой шлюхой, годящейся для сброса напряжения. Самой дешевой, которую можно вышвырнуть, не заплатив - она этого хотела.

Он жаждал её унижения. Её падения на колени, дрожащего голоса, целования его рук. Он бы милостиво позволил ей это. Но сам мараться о её тело он бы не стал.

Он хотел ей написать. Но у него была воля и ненависть. Больше, конечно, воли.

А у неё только воля и любовь. И поэтому она не выдерживала - пытаясь какими-то странными вопросами выведать, как он, что он. Где он.

Она была готова на что угодно. Покорность - замечательно. Преданность - ещё лучше.

Только он хотел больше преданности - он хотел поставить ее на самый низ лестницы, который и не разглядеть с его ступеньки, где она, с такой грязной душонкой, с такой отвратительной внешностью, в таком отребье, молча смотрит на него - и видит только свет.

---

- Что касается вашего личного образа, проецируемого на героиню, честно Вам признаться, он вводит читателя в заблуждение.

- Чем же?

- Вы красивее, это плюс.
А минус - ну какая это любовь? Любовь и доверие случаются со зрелой личностью. Вы не научились любить, эгоистичный переросток.

В воображаемом мире она посмотрела на него снизу вверх. Побелевшее лицо, с которого стерлась ядовитая ухмылка, и осталась только боль.

В воображаемом мире он заметил эту муку, понял причины. И дальше, конечно, что-то произошло. Прекрасное, неожиданное.

А в реальности я облизывала ложку с мороженым, он самодовольно полулежал на диванных подушках, и не было у меня ни муки, ни гнева, ни огорчения, ни печали. Покой.

И воля.

- Раньше думала, Вы троллите.
- Нет, я и впрямь такой.

Почему-то казалось - я была единственной нижней, которая по-настоящему его бесила. Которую он, возможно, даже капельку уважал.

….или когда тебе осталось максимум несколько лет, ты уже везде опоздал, ничего не создал, не построил и не родил, жизнь принимаешь такой, какая она есть. А людей не любишь ТАКИМИ КАКИМИ ЕСТЬ. Потому что дрянь людишки-то за редким исключением.

Мне ужасно захотелось остаться ему призраком, ручным привидением, который ей-богу не разбудит гремящими цепями и завываниями. Диким, но симпатичным, которого снова зовут - поговорить.

Просто, чтобы ему было с кем поговорить. С ветром, гоняющим листву.

Но зная его характер - наверняка, ещё за сто метров до его дома наткнусь на брандспойты святой воды.