Вчера вечером мы долго разговаривали по телефону, и ты вдруг предложила встретиться сегодня без табу. У тебя бывают иногда желания, на которые я не знаю даже как ответить сразу. Не пробовал никогда и побаиваюсь, но тебе ведь в таком не признаешься.

И я попросил прийти в белых чулках, хотя в чулках я тебе обычно приходить запрещаю, не люблю эту деталь, и принес красные розы. Мы уже делали так, но тогда я очень тщательно удалил все шипы. А, если без табу, пусть шипы остаются. Одно из главных табу у тебя проколы кожи. Да и меня они никогда не привлекали. Но розы на нежной коже, это из сказки, а если еще и с шипами…

И, когда ты, уже растянутая цепями и в маске, почувствовала стебли роз под чулками и поняла, что шипы не удалены, у тебя мелькнул страх в глазах. Я не мог увидеть его, я его ощутил. Мелькнул и пропал, ты сильный и смелый человек. И, когда шипы прокололи твою кожу, на белых чулках зажглись красные пятна, ты только вздрогнула, всхлипнула чуть и напряглась всем телом. И я поцеловал кожу над краями чулок, успокаивая, и поправил розы так, чтоб они прикрыли твой раскрытый цветок. Провел стеком по груди, увидел твою дрожь и понял, что сделал большую глупость. Потому, что цепи не веревки, их не перережешь, а расстегивать все карабины долго. И снимать со щиколоток широкие кожаные браслеты тоже долго. А взять тебя нужно сейчас, немедленно.

И тогда, благо нож всегда под рукой, я начал резать браслеты, как ни было их жаль. Ты любишь, когда я режу и рву на тебе белье, любишь прикосновение лезвия к коже и треск разрезаемой ткани, и на такую игру молча согласилась отвлечься. И лезвие вошло под браслеты, они неожиданно легко поддались, отпуская твои ноги, и снова был тихий всхлип, дрожь и благодарный взгляд, угаданный под маской. Я попытался войти в тебя прямо через розы, не смог сразу, нажал и вошел, обрывая лепестки и заталкивая их в тебя. И твои губы то кривились от боли, то улыбка радости была на них. И я входил и выходил, весь в прилипших лепестках и лепестки роз покрыли твой цветок, так, что было иногда непонятно, где лепестки, а где твое тело. Шипы кололи нежную внутреннюю сторону бедер, тебе было больно, и я подхватил твои ноги и прижал их к своим, чтоб шипы прокололи и мою кожу и чтоб моя кровь слилась с твоей.

И больше в этот вечер ничего не было. Только лепестки, разбросанные вокруг.