Что-то промелькнуло, ударил чуть слышный гонг, и мы отпускаем своих зверей. И твой поползет на брюхе, подставит горло под клыки, а мой начнет грызть и мучить послушное тело. Тяжелая лапа на груди, ноздри втягивают запах покорности и желания, желтые огоньки жестокости в глазах.


Замелькают и смешаются плети, цепи, наручники, иглы, розовые полоски на коже, всхлипы и стоны, ласки плети и поцелуи ножа, рычание и поскуливание, два дыхания в одно, два стремления все взять и все отдать в одно.


Два человека с остановившимися глазами, заворожены происходящим, туман во взглядах, восторг, в крови хлещет желание и благодарность. Два ангела-хранителя, чуть отвернувшись – о своем, об ангельском.

Что ты каркаешь, глупая ворона – бэдээрррр, бэдээрррр…. Звери тебя не услышат, люди не поймут, ангелам не нужно твое карканье. Лети, каркай "общественному мнению". Ему тоже плевать, камнем все равно получишь, но, может, тебе так спокойнее.


У нас свое БДР – безрассудство, доверие, риск. Мы отпускаем своих зверей поиграть в их звериные игры. Зверь без человека – зверь, человек без зверя – манная каша. Люди, укротившие своих зверей, под взглядами ангелов-хранителей, могут позволить себе рисковать.


Риск не в крови и боли, это пустяки. Риск там, где наши звери, равнодушно обнюхав друг друга, спокойно улягутся в разных углах. И тогда все станет бессмысленно и все игрушки и игры окажутся детскими пустышками. Риск там, где наши звери окажутся обычными шакалами, это очень страшно, когда видишь, как твой зверь превращается в шакала. И еще страшнее, когда свой. Риск там, где чей-то зверь завоет от вдруг свалившейся пустоты, и не так-то просто бывает его успокоить.

Но, видишь, у моего уже поднялась шерсть на загривке, а твой уже прижался к полу и пополз. И сейчас все начнется.

Два человека пьют кофе, на столе кофейные чашки и коньяк. Сытые волки лежат под столом. Волк благодарно уткнулся мордой в загривок волчицы и вылизывает ей шерсть. (С)