Мой дед родился и вырос в деревне Парфеньково под Волоколамском. Его деревню захватили немцы, он их видел в своем доме. Его отец погиб в первые недели войны, дом разбомбило авиабомбой, а мать одна растила их в наспех вырытой землянке. В детстве я часто приезжал к нему, мы копали картошку и находили покареженные советские винтовки и гильзы.

Каждый приезд по сей день мы садимся на лавочку в саду, и он всегда находит момент в разговоре, когда показывает на холм, на котором стоял пулемет, из которого положили целый отряд советских бойцов на его глазах, пытавшихся отбить деревню. Для него 9 мая всегда был святым днем. Порой мне кажется даже более важным, чем его день рождения…

Потом я стал учителем истории. Внимательно изучал 20 век и читал документы, где Германия планировала уничтожить бОльшую часть населения СССР, а оставшихся превратить в рабов и обслуживающий персонал.

6 лет назад мы путешествовали на машинах по Европе и заехали в музей конц-лагеря Аушвиц (Освенцим) под Краковом в Польше — самого страшного лагеря смерти. Я был в газовых камерах, видел исцарапанные стены, умирающими от удушья людьми, видел целую гору очков от погибших узников и гору детской обуви, выше меня ростом, как напоминание о страшных событиях того времени.

И то, что мы сегодня живы, залипаем в телеграмчике и можем читать этот пост — это чудо, сотворимое нашими дедами и прадедами. Я считаю, что праздновать 9 мая стоит и через 80, и 90, и 120 лет после окончания войны.

Михаил Гребенюк (с)