Она пришла поздним вечером, пришла вместе с проливным январским дождём, совершенно неуместным в это время года.
Я не ждала Её, не хотела даже слышать о ней, но Она, улыбаясь своей обычной хищной улыбкой, подкралась лёгкими почти невесомыми шагами и слабыми объятиями обхватила голову.

Я уже знала, что ближайшие двое суток от Неё не избавиться но, втайне надеясь на чудо, выключила свет, плотно зашторила все окна, легла и, отвернувшись от Неё, уткнулась лицом в подушку.

«Сейчас усну, а утром её и след простыл, главное не обращать на Неё внимания», подумала я. Но Она нарочито громко затопала по мягким коврам, и как это у неё получалось? Даже настенные часы при Её появлении зловеще пронзительно отсчитывали каждую минуту, даже пальчики дождя отбивали на стекле жуткую какофонию барабанной дроби. Звуки отражались многократным эхом в самых отдалённых участках мозга.

«Нет, это невыносимо в конце то концов! Я хочу спать! Уходи!», крикнула я Ей прямо в лицо.
Но Она уже стояла возле кровати, всё также хищно улыбаясь.
Она хотела меня.
Она была голодна.
И я обречённо сдалась.
«Хорошо, только недолго, пожалуйста», попросила я Её.
«О, да!», ответила Она и накинулась на меня со всей страстью и яростью, на которую только была способна.

Каждый новый всплеск боли, каждый мой стон, Она с наслаждением впитывала в себя. Она владела мной, я теперь полностью принадлежала только ей одной. Иногда лишь на краткое мгновение Она отпускала меня, но лишь затем чтобы с новой силой овладевать мной, истязать меня. Казалось, прошла вечность, я уже смирилась с её присутствием, с той пыткой, которую Она приносила мне каждым своим прикосновением.

Я обессилено равнодушно смотрела ей прямо в глаза. «Ненавижу тебя, я даже имени твоего не помню», прошептала я.
Она рассмеялась, поцеловала меня в висок и, прошептав на ухо, - «Мигрень», исчезла.