(сказка, навеянная дневниками)

В один тихий, погожий день дед Пахом, воспользовавшись отсутствием супружницы, ворчливой бабки Анисьи, уехавшей в город на шопинг и в салон красоты, решил устроить себе маленький праздник.

Для этого он наловил в ближней речке Мудомойке, в заранее прикормленном месте, малость карасей. Затем, ради охлаждения, погрузил в воду бутыль с «живою водой», и, напевая песенку Пугачёвой «Как прекрасен этот мир», близ удобного пня установил на двух кирпичах старый котелок. И вскоре готовящаяся уха бурлила под огоньком, всё шло как надо, оставалось лишь чуток обождать.

Старик отошёл на минутку по малой нужде, а когда вернулся, обнаружил, что в ухе плавают две еловые шишки и большой кусок дубовой коры. Выкинув гадость из котелка и отматерившись вдоволь, дед заставил себя успокоиться и внимательно прислушался. И вскоре приглушённая суета в ближних кустах выдала ему засаду детишек-озорников. Хитрый старик сделал вид, что встал с пенька размять ноги, но внезапно бросился в кусты. Однако проказники были не глупее его, вовремя разгадали манёвр и врассыпную разбежались по лесу. Только и удалось деду Пахому настичь и сграбастать сопливую девчонку Настю, которая, егоза, не очень-то и убегала.

— Вот щас я тебя ремешком, — покрякивал дед от праведного удовольствия, таща негодницу к своему пню.
Но малышка только смеялась, дёргаясь в руках обличителя:
— Дедушка Пахомка, а ты, видать, позабыл, кто батюшка у меня?
Старик взглянул на сопливую и от досады чуть не выронил её на траву. Это ж, блин, Настька, младшая дочь Борьки Губастого, заведующего колхозной избой-читальней. Этот полоумный мужик, как прочитал книжку «Детство» Максима Горького, так и завёл обычай каждую субботу сечь розгами жену и детей, припоминая им все свои недовольства за минувшую неделю. Орали-то Губастые на лавке знатно, на всю деревню, но по всему было видно, что в результате берёзовой каши порядок в Борькином хозяйстве поддерживается весьма неплохо. «Мудро, знать, излагает энтот Горький, — вздыхали деревенские мужики. — Эх, найтить бы ещё и время грамоте научиться!»

Поэтому давать ремня закалённой Настьке было неинтересным, ненужным делом. Дед Пахом усадил её на колени, попробовал варево ложкой.

— Сейчас будем ушицу с тобой лопать, — примирительно сказал он девочке. — А те оглоеды в кустах пущай завидуют тебе!
— И ещё ты мне сказочку расскажи, интересную, — шмыгнула носом Настька. — А я признаюсь тебе, кто из пацанов шишки в уху кидал. Их-то уж точно пороть надобно!