Любовью переполнены до края,
Стонали мы, от страсти умирая.
Нас бурно пожирал огонь взаимный.
Мы плакали от сладости интимной
Переплетая тесно Руки, Ноги,
Изобретали радости премноги.
Язык летал межзубно и защечно
И Молнией давал Приказы срочно,
Как поступить, чтоб те, что здесь возились,
Новейшим ликованьем разразились!
Душа моя взволнованной звездою
Дрожала над Блаженной Бороздою,
И женская Рука легко и щедро
Вела меня в тоскующие Недра,
И я, труждаясь бодро, без устатка,
Весь исходил на Сперму – без остатка.
Я трогал эти Ляжки, Руки, Ноги,
Вчерашние скромняшки-недотроги,
А Женщина с блаженною улыбкой,
Воркуя, вытирала Сок мой липкий,
И вдруг, опять Желание почуя,
Воскликнула: «Еще! Еще хочу я!»
И я, проникнут искреннею верой,
Что воздавать за меру нужно мерой,
Собравшись с духом, было рассчитался,
Но тут же понял: дудки, отсвистался!
Но тут же понял: кончились погудки,
И больше Уд не встанет без побудки
И к Удушке своей не сходит в гости, –
И тут же обессилел я от Злости!
И та Рука, что изгоняла холод
Из тех, кто уж давным-давно не молод,
Не возродила Пламени из Пепла,
И Плоть моя для битвы не окрепла,
И в мыслях повторяя: «Эх… А то бы…»
Лежал я, умирая от стыдобы.
Десятки тысяч Девственниц отделав,
Не зная и не ведая пределов,
Копье Любви, пронзив любую Дверцу,
Отважно устремлялось прямо к Сердцу,
И Женщину, мужчину поражало
Его всепроникающее жало.
И вот оно беспомощно лежало,
Как некий Ангел, проклятый и падший,
И как Цветок, до времени увядший.
О, как же ты, воитель всеразящий,
Подвел меня в момент неподходящий,
Поправ Любовь и возвеличив похоть,
И ахать побудив меня и охать!
Я опозорен, подлая Блядина!
Но, вижу я, Блядине – всё едино.
Приспешничал охотно и немало
Ты силам Зла, Болезни и Скандала,
Ты – лже-Ахилл из грязной подворотни,
Что за день Драк устраивает сотни,
Но драться избегает за Отечество,
Ссылаясь на врожденное калечество.
Ты, что, наперекор любым потерям,
В любой Бордель готов ворваться зверем,
Позорно сник и не налился кровью,
Когда твой Князь охвачен был Любовью,
И чувств во мне ни капли не осталось
К тебе, Порнофродит, Ибуцефаллос:
Промежности и Блядь морковкой дрочит,
И Хряк о землю – если шибко хочет!
Проклятый Хер, двуличный, двуяичный,
Изыди с глаз, уйди в затвор гульфичный!
За преступленье, гад, – не за проказу, –
Пусть Сифилис сожрет тебя, заразу,
Да чтоб ты не проссался, гад, ни разу!
Пусть одного предателя не станет,
Но тысяча Героев – дружно встанет!