Мы так увлекались красотой ран, что забывали о боли. Как завороженные, смотрели на раскрывающиеся, словно бутоны роз, рваные красные края. Слезы текли по щекам, а мы все рвали и рвали наши тела и души, вынимали друг у друга сердца и клали их на золотые подносы, чтобы красное на золотом помогло вспомнить закат в пустыне, в Долине фараонов. Ты помнишь Долину фараонов? Я всегда мечтал залезть на самую верхушку пирамиды Хеопса и, накурившись убойной марокканской дури, смотреть на бесконечный закат над бескрайней пустыней… Я бы умер, наверное, от осознания всей этой красоты… Красное на золотом… Ты кусала мои губы до боли… до ран, из которых вырывалась на свободу пенистая жидкость. Я проглатывал, наверное, по стакану крови, прежде чем мне становилось дурно. Перед глазами все плыло… лишь ты… А толпа кричала: «Давай, давай!» Они не знали, что это изнасилование, этот бой, который казался им страшным сном, на самом деле доставляет нам дикое удовольствие…

Потом мы лежали голые на матах в центре ринга… У нас не было даже сил подняться и уйти… Мы лежали несколько часов, прижимаясь друг к другу. Наша кровь смешивалась… Кто победил – наплевать. Мы знали, что нашли друг друга, нашли нечто настоящее и правдивое…

(с) Больно ру