Как будто оказываешься в книге с черно-белыми иллюстрациями. И только в последних двух залах, посвященных русским последователям Бердслея, вспыхивают цвета нашей ментальной хохломы )

Кстати, каким образом в ряды подражателей записали яркого, стремительного, возбуждающего Бакста, осталось для меня загадкой. Бердслей лаконичный, саркастичный и, на мой взгляд, асексуальный.

Моя страсть к театру пробудилась благодаря "Саломее" Виктюка по пьесе Уайльда. Бердслей иллюстрировал "Саломею" очень вольно, полностью забив на матчасть, и это забавно. Но сейчас философия "Жизнь за Эстетизм!" в любых вариациях кажется мне глупой пошлостью.

У меня ощущение, что с рождения умиравший от туберкулеза Бердслей в свои рисунки вложил всю ненависть к недоступным страстям. Что касается Уайльда, он столь страстно и настойчиво нанизывался на шипы такой пустой "розы" как Бози, что это уже не красиво, это уже бред. Оба они, и Бердслей, и Уайльд, - фигуры, всматриваясь в которые, четко осознаешь, что ценность жизни в... жизни. Эстетизация мертвого или бездушного - это не жизнь, и не хочется тратить на это ни минуты своего времени.

Больше основных виновников выставки меня в итоге заинтересовал "русский Бердслей" Сергей Лодыгин, успевший нарисовать совсем не много "фривольных картинок". С приходом Советской власти свой талант ему пришлось потратить на агитплакаты, задники для деревенских театров и обложки журнала "Техника молодежи". Пожалуй, из трех перечисленных драм эта самая печальная.