Шел 2035 год. Сухонькая старушка сидела над перемотанным скотчем старым ноутбуком и яростно молотила узловатыми пальцами с обрызенными ногтями по клавишам со стертыми буквами. Уже 10 лет она писала самое великое произведение в своей жизни свою автобиографию. Пейсательница очень сильно хотела вывалить на голову читателям всё самое самое что она только знала. Но постоянно получалась только такая нечитаемая заумная и занудная херня.

Утро началось с привычной дисании которая сменилась колливублом и заставила меня пойти на кухню. По дороге я споткнулась о носки Дристира стоящие посреди комнаты и пряно пахнущие пертикором. Зажав нос рукой и зажмурив глаза так сильно что аж до фосфенов я взяла носки и подвергла их дефенестрации. Хотя на самом деле больше всего мне хотелось дефенистрировать самого Дристира. Дойдя до зеркала я с удивлением увидела на лбу рог. И вспомнила что он появился после того как мне в башку пунтом от Дристира прилетело. В холодильнике я нашла полугнилой банан. Его коричневые флоэмы были омерзительны как и вся моя жизнь. Тихо заиграла песня по радио. О боги это же мондегрин! И фриссон накрыл меня. По фильтруму стекла одинокая прозрачная сопля. Что наша жизнь? Лемниската...

Хотя Шрапнель было всего 40 но её жизнь уже давно угасала. Высокомерие скверный характер всегда поджатые губы и длинный нос делали ее похожей на крысу. Десятилетия без секса вызвали ранний климакс. Соседи называли её старуха Шапокляк. И всегда держались от нее подальше. Потому что ненормальная кидалась на всех подряд с криками Вы все мне завидуете! А сами не отличите Мане от Моне!

Манду лучше свою помой склеротичка старая! Как бомж воняешь. Но старуха продолжала гнусаво и хрипло грассировать хромая поднимаясь по лестнице и звонко гремя бутылками изысканного огуречного лосьона к обеду.