Когда я вернулся в спальню, я увидел, что она стоит на коленях там же, где я ее оставил и закрывает лицо руками. Ее длинные волосы были рассыпаны по спине, плечи вздрагивали, и я понял, что она всхлипывает.

- Я не разрешал тебе убирать руки – заметил я, снова садясь на кровать.

Она ничего не ответила, но я помнил собственное упрямство и прекрасно понимал, что она сейчас чувствует. Я приподнял ее за подбородок и заставил посмотреть на себя. Как я и думал – в ее глазах стояла обида.

- Тебе придется научиться слушаться меня – сказал я мягко, убирая от ее лица мокрые волосы – Это сложно моя хорошая, я понимаю, но необходимо

Она недоверчиво слушала мой мягкий голос, поражаясь этому внезапному проявлению нежности.

- В этот раз я прощу тебя за то, что ты убрала руки, но в следующий раз ты будешь за это наказана – сказал я ей и после небольшой паузы спросил – Ты поняла меня?

Она вздохнула и еле заметно кивнула.

Я улыбнулся и взял валяющийся на кровать ремень. Когда я сложил его вдвое, она задрожала и посмотрела на меня с мольбой.

Я покачал головой в ответ, и она медленно поднялась с пола и легла ко мне на колени.

Подождав пока она примет нужное положение, я бросил также жестко как раньше

- Считай

- Один – она заплакала сразу же, как ремень опустился на ее истерзанную кожу

- Громче, моя хорошая

- Два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять – она рыдала, яростно сминая покрывало в своих руках.

Я порол ее так же сильно, прекрасно понимая, что на этот раз ей гораздо больней.

- Одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать – удары от ремня темнели на ее бедрах и ягодицах, приобретая кроваво-красный оттенок

- Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать, двадцать – она выкрикивала номера ударов, захлебываясь слезами

- Двадцать один, двадцать два, двадцать три, двадцать четыре, двадцать пять – она рыдала в голос

- Пожалей меня, Адам – кричала она, не забывая продолжать счет - двадцать шесть, двадцать семь, двадцать восемь

- Ай, как больно – в какой-то момент она попыталась вырваться и я завел ее руки за спину

- Считай - сказал я

- Двадцать девять, тридцать, тридцать один – она извивалась у меня на коленях в отчаянных попытках вырваться.

- Милый мой, не надо – умоляла она, но я не останавливался

Когда счет перевалил за семьдесят, она кричала в голос.

- Семьдесят пять, пожалуйста, Адам, семьдесят шесть, семьдесят семь, семьдесят восемь – ремень безжалостно опускался на ее тело, превращая его в багряное зарево.

- Ну не надо больше, ну пожалуйста – выла она

- Сто десять, сто одиннадцать, сто двенадцать, милый мой, хороший, не надо – она всхлипывала так сильно, что я с трудом разбирал слова, которые она говорит.

Когда счет дошел до ста пятидесяти, я остановился. Видя, как она заходится в рыданиях, я внезапно захотел обнять ее и утешить. Захотел, но в ту ночь не мог себе этого позволить.

- Вставай – просто приказал я, и она сжалась от этих слов, как от очередного удара.

Я поднял ее и поставил на ноги, но она осела в моих руках и оказалась на полу.

Я мог поднять ее, но вместо этого повторил

- Вставай

Она поднялась, охая и дотрагиваясь руками до пострадавших частей тела.

- Говори – мягко сказал я

- Спасибо – сказала она, глотая слезы

Я поставил ее на колени и снова вышел из спальни под звуки ее плача.

Раньше я не никогда не курил табак, но внезапно понял, что мне срочно понадобилась сигарета.