Она проснулась, когда я в очередной раз готовил завтрак на ее кухне. Я услышал, как она тихо прошла в ванну и включила воду. Вчера я не дал ей ни умыться, ни принять душ и приказал лечь спать, как только закончил пороть. Она льнула ко мне, полностью утратив контроль над своими чувствами и захлебываясь слезами, просила только о том, чтобы я обнял ее. И хотя я прекрасно понимал ее чувства и сам с трудом сдерживался от того, чтобы как раньше взять ее на руки и погладить по спине – ответил ей отказом. Я взял несколько одеял и подушек, и бросил их на пол и это, пожалуй, было самым сложным для меня той ночью - после всего сделанного мной, положить ее спать на пол.

Она заснула сразу же, свернувшись под одеялом и прижав к себе подушку. Я видел, как она вздрагивает во сне, слышал ее всхлипы и чувствовал отвращение к самому себе. Я уже знал, что это временно, но когда перед рассветом моя ярость меня отпустила - я почувствовал опустошение. Я курил очередную сигарету и понимал, что у меня дрожат руки. До конца не понимая, что я делаю и зачем - я, тем не менее, не мог остановиться. Я знал, что у меня нет сил уйти от нее и только когда осознал, что потерял бы ее, не прими она мое предложение в начале ночи – понял насколько мне было страшно. Я застонал от злости, понимая, что по-прежнему люблю ее, вот только эта любовь была теперь неотделима от ярости и злости. Я хотел, но не мог простить ее и чувствовал себя оборотнем, чувствовал себя Зверем.

Когда она вышла из ванной, я курил у открытого окна и смотрел на падающий на Варшаву снег. Хрупкое равновесие чувств внутри меня было установлено, и я был готов к продолжению.

- Адам – сказала она тихо, и я повернулся, чтобы взглянуть на нее.

Она смотрела на меня в смятении, прижимая руки к груди. На ней были узкие черные брюки, открывающие ее тонкие щиколотки и облегающая черная футболка. Я ухмыльнулся, подумав о том, сознательно или нет, она выбрала сегодня ту же одежду, в которой порола меня первый раз.

- Ты – она смотрела на меня с тревогой – скажи, ты хочешь уйти?

В этот момент я понял, что по какой-то непонятной мне причине, она боится так же как я. Боится, что наши странные отношения закончатся.

- Нет – просто ответил я, и она просияла

- Адам – она быстро подошла ко мне и прижалась ко мне, спрятав голову на груди.

Я подавил в себе желание обнять ее в ответ и произнес то, что как я знал, сделает ей сейчас максимально больно.

- Не помню, чтобы я разрешал тебе одеться, моя хорошая

Я почувствовал, как она задрожала, и добавил

- И с этого момента тебе нельзя дотрагиваться до меня самой

Мне и так было сложно сдерживать себя, и я не хотел давать ей ни одного повода почувствовать мою слабость. По этой же причине, несмотря на свое сильное желание, я не предпринимал попыток заняться с ней сексом. Понимал, что не могу сделать это, пока не найду способ преодолеть соблазн быть с ней нежным как раньше.

Она медленно отошла от меня, и увидел страдание в ее глазах. Она стояла, прижав руки к груди, и ждала что я скажу дальше.

- Снимай – сказал я ей, кивнув на ее одежду – Ты мне нравишься больше в обнаженном виде, и потом - я хочу посмотреть.

Она поняла, о чем я говорю, и залилась краской стыда.

- Пожалуйста – снова попросила она меня, но я ничего не ответил.

Она беспомощно смотрела на то, как я наливаю себе кофе и сажусь на стул, держа в руке чашку.

- Снимай моя хорошая все то, что надето на тебе ниже пояса, футболку можешь оставить – добавил я с ироничной улыбкой.

Я знал, как сложно будет ей сделать это здесь, в залитой светом кухне, в безопасном уюте утра, так разительно отличающегося от любимой ею ночи и защищающего полумрака.

Она посмотрела на меня с мольбой, заранее зная, что я отвечу отказом.

- Я думал, мы поняли друг друга вчера – сказал я холодно

Она посмотрела на мои руки, по-прежнему закатанные рукава рубашки и ремень, в настоящий момент вдетый в джинсы.

Я проследил за ее взглядом и усмехнулся.

- Да, моя хорошая, я говорю об этом

Она покраснела еще больше, и я увидел знакомый гнев в ее глазах. Она вздернула дрожащий подбородок и не слушающимися пальцами стала расстегивать молнию на своих брюках. Ее мокрые после душа волосы были убраны в высокий хвост и, когда она осталась в своей короткой футболке, я отдал новый приказ

- Распусти их – сказал я, показав на ее волосы

Она подчинилась, и ее волосы рассыпались волной по спине.

Я смотрел на ее залитое румянцем лицо, смотрел в ее глаза полные молчаливого гнева, и любовался ею в который раз.

- Подойди – сказал я, чувствуя что мой голос охрип от возбуждения.

Она заметила это и еле заметно улыбнулась торжествующей улыбкой. Я мысленно усмехнулся ее небольшой победе, и отказавшись от изначальной идеи положить ее к себе на колени, приказал

- Теперь повернись

Я не хотел видеть торжество в ее глазах, поэтому просто нежно провел ладонью по ее выпоротой попе и бедрам, и вернул ей её же вопрос.

- Болит? – спросил я мягко

Я не видел ее лица, но знал, что она в очередной раз борется со смущением и гневом.

- Подумай над своим ответом, моя хорошая – предупредил я ее.

Несмотря на то, что последние двести ударов были нанесены мною вполсилы, сейчас ее пострадавшая кожа представляла собой удручающее зрелище. Бордовые полосы покрывали ее ягодицы, в некоторых местах переходя в лиловые и темно-синие синяки. Бедра пострадали чуть меньше, но захлесты на боковой поверхности бедра также были покрыты синяками и кровоподтеками. Конечно, это было несравнимо мягче того, что сделала она со мной, но я тем не менее ей было очень больно, я был в этом уверен.

- Да – тихо сказала она дрожащим голосом

- Что да? – спросил я с кажущимся непониманием

- Болит – ответила она разозлившись

- Я рад – сказал я с улыбкой и еще раз проведя ладонью по ее обнаженным частям тела, добавил

- Садись, моя хорошая, завтрак готов

Она сделала шаг в сторону своей одежды, но я остановил ее с иронией.

- Я не разрешал тебе одеваться

Она развернулась и посмотрела мне в глаза, дрожа от возмущения.

- Садись – я показал ей на стул

- Я не хочу есть – ответила она резко

- Это не просьба – парировал я

Она хотела опуститься в свое любимое плетеное кресло, но я покачал головой и ей пришлось сесть на жесткий деревянный стул.

Я улыбнулся, увидев как она поморщилась от боли и поставил перед ней тарелку с завтраком.

Она нехотя начала есть, и я наблюдал за ней молча, куря очередную сигарету.

- Кем ты работаешь? – спросил я ее спустя пару минут

Она замерла и я увидел, что она не хочет рассказывать о себе ничего.

- Отвечай – потребовал я

- Переводчик – тихо ответила она, не смотря мне в глаза

- Я хочу чтобы ты позвонила на свою работу и взяла отпуск. Нам понадобится время на твое воспитание – сказал я и увидел, как у нее задрожали руки.

- Хорошо – произнесла она в ответ спустя мгновение.

- Еще я хочу знать его имя – сказал я, чувствуя волну тяжелой ненависти.

- Это ничего не даст – она посмотрела на меня с тоской.

- Что ж, это решать не тебе – безразлично бросил я.

- Его зовут Лукаш, он психолог, мой бывший терапевет – сказала она отреченно.

Меня охватила такая ярость, что стало трудно дышать. Я не помнил, сколько времени мне понадобилось, чтобы прийти в себя. Когда я смог говорить, я увидел что она отодвинула от себя пустую тарелку и смотрит на меня в молчании.

- Больше ты его не увидишь – сказал я жестко, не отдавая себе отчета в том, эти слова в равной степени являются запретом для нее и угрозой для него. Тогда я еще не знал, что спустя какое-то время эта угроза станет реальностью.

Она кивнула, и меня затопило сострадание. Я видел, как поникли ее плечи и так как не мог обнять ее, встал, чтобы вымыть посуду.

- Сейчас мне нужно уйти – сказал я, и увидев страх в ее глазах, добавил - Надо решить несколько вопросов в университете, чтобы они не искали меня в ближайшее время.

Она робко улыбнулась, и я снова почувствовал проклятую нежность.

- Я вернусь вечером, и вот несколько правил – сказал я, выключая воду.

- Тебе запрещено выходить из дома, запрещено с кем-либо говорить, ты поняла?

Я дождался ее ответа и продолжил.

- У тебя будет задание - я ухмыльнулся– Рассказать обо всем том, что произошло вчера ночью – я увидел, как она вспыхнула и добавил – Да, ровно с того момента, как ты оказалась у меня на коленях.

- Я хочу чтобы ты написала все от руки, максимально подробно. Текст не должен быть кратким, в нем не должно исправлений. Сделаешь ошибку – перепиши заново, ты поняла?

Она удивленно кивнула, кусая губы.

- Прочтешь мне его с выражением, когда я вернусь. Пороть тебя сейчас бессмысленно, но отказаться от слов «Адам пожалуйста не надо», я не могу – я улыбался, глядя в ее черные глаза, полные смятения.

- Если тебе нужно будет оплатить какие-то счета – я положил на стол деньги.

Она гордо вскинула голову и сверкая глазами полными слез произнесла – Это что, унижение?!

- Нет – бросил я уже на выходе

- Это ответственность - сказал я, и открывая дверь добавил - Унижение впереди