- Слушай, у меня есть бесдураков апупенная идея! - муж пнул меня куда-то под попу коленкой, и похотливо добавил: - Тебе понравицца, детка.

Детка.
Ляля, тому, кто сказал, что бабам нравицца эта пиндосская привычка называть нас детками - надо гвоздь в голову вбить. Вы где этому научились, Антониобандеросы обкаканые?

Лично я за детку могу и пнуть. В гычу. За попытку сунуть язык в моё ухо, и сделать им "бе-бе-бе, я так тибя хачю" - тоже. И, сколько не говори, что это отвратительно и нихрена ни разу не иратично - реакции никакой.

- Сто раз говорила: не называй меня деткой! - я нахмурила брови, и скрипнула зубами. - И идея мне твоя похер. Я спать хочу.
- Дура ты. - Обиделся муж. У нас сегодня вторая годовщина свадьбы. Я хочу разнообразия и куртуазности. Сегодня. Ночью. Прям щас. И у меня есть идея, что немаловажно.

Вторая годовщина свадьбы - это, конечно, пипец какой праздник. Без куртуазности и идей ну никак нельзя.
- Сам дурак. В попу всё равно не дам. Ни сегодня ночью. Ни прям щас. Ни завтра. Фиговая идея, если что.
Муж оскорбился:
- В попу?! Нужна мне твоя кишка сто лет! Я ж тебе про разнообразие говорю. Давай поиграем?

Апуеть. Геймер, ляля. Поиграем. В два часа ночи.
- В дочки-матери? В доктора? В прятки? В "морской бой"?
Со мной сложно жыть. И трахацо. Потому в оконцовке муж от меня и съёдет. Я ж слОва в простоте не скажу. Я ж всё с под«ковыром»+
- В рифмы, ляля! - не выдержал муж. Пакля!
- Шмакля. - На автомате отвечаю, и понимаю, что извиницца б надо+ Годовщина свадьбы веть. Вторая. Это вам не в тапки какать. - Ну, давай поиграем, чо там. Во что?

Муж расслабился. До люлей сегодня разговор не дошёл. Уже хорошо.
- Хочу поиметь школьницу!
Выпалил, и заткнулся.
Я подумала, что щас - самое время для того, чтоб многозначительно вспукнуть, но не смогла как не пыталась.
Повисла благостная пауза.
-Имей, чотам+ Я тебе потом в КПЗ буду сухарики и копчёные окорочка через адвоката передавать. Как порядочная.
Супруг в темноте поперхнулся:
- Ты головой стукнулась? Я говорю, что хочу как будто бы поиметь школьницу! А ей будеш ты.
Да гуано вопрос! Чо нам, кабанам? Нам што свиней резать, што имецца - лиш бы кровища+В школьницу поиграть слабо во вторую годовщину супружества штоле? Как нечего делать!

- Ладно, уговорил. Чо делать-то надо?
Самой уж интересно шопипец.
Кстати, игра в школьницу - это ещё так се, я чесно говорю. У меня подруга есть, Маринка, так её муж долго на в попу разводил, но развёл только на то, чтоб поиметь её в анал сосиской. Ну, вот такая весёлая семья. Кагбутта вы прям никогда с сосиской не имелись+ Пообещал он ей за это сто баксоф на тряпку какую-то, харкнул на сосиску, и давай ею фрикции разнообразные в Маринкиной попе производить. И увлёкся. В общем, Маринка уже перецца от этого начала, глаза закатила, пятнами пошла, что то там себе пальцем налимонивает, и вдуг её муж говорит: "Упс!". Дефка оборачивается, а муш сидит, ржот как лось бамбейский, и сосисную жопку ей показывает. Марина себе намалинивать перестала, и тихо спрашывает: "А где остальное?", а муш (кстати, ево фамилие - Петросян. Нифига не вру) уссыкаецца, кабел: "Где-где+ В кишке!" И Марина потом полночи на толчане сидела, сосиску из себя выдавливала. Потом, кстати, пара развелась. И сто баксоф не помогли.

А тут фсего делов-то: в школьницу поиграть!
Ну, значит, Вова начал руководить:
- Типа так. Я это вижу вот как: ты, такая школьница, в коричневом платьице, в фартучке, с бантиком на башке, приходиш ко мне домой пересдавать математику. А я тебя имею. Как идея?

- Да трындец просто. У меня как рас тут много школьных платьев висит в гардеробе. На любой вкус. А уж фартуков как у дурака фантиков. И бант, разумееца, есть. Парадно-выгребной. Идея, если ты не понял, какая-то фиговая. Низачот, Вольдемар.

- Не пссы. Мамин халат умыкнешь можешь? Он у неё как раз гуанного цвета, в темноте за школьное платье прокатит. Фартук на кухне возьмём. Пофиг, что на нём помидоры нарисованы. Главное - он белый. Бант пофиг, и без банта сойдёт. И ещё дудка нужна.

Какая, ляля, дудка??? Дудка ему зачем?????
- Халат умыкну, как нече делать. Фартук возьму. А дудка зачем?
-Зачем? – за шкафом, дура. - В очередной раз унизил мой интеллект супруг. - в дудке вся сила. Это будет как бы горн. Пионерский. Сечёш? Это фетиш такой. И фаллический как бы символ.

Секу, конечно. Мог бы и не объяснять. В дудке - сила. Это ж все знают.
В темноте крадусь на кухню, снимаю с крючка фартук, как крыса Шушера тихо вползаю в спальню к родителям, и тырю мамин халат гуанного цвета. Чтоб быть школьницей. Чтоб муж был щастлив. Чтоб пересдать ему математику. А разве ваша вторая годовщина свадьбы проходила как-то по-другому? Ну и дураки.

В тёмной прихожей, натыкаясь задом то на холодильник, то на вешалку, переодеваюсь в мамин халат, надеваю сверху фартук с помидорами, сую за щеку дудку, украденную, стыдно сказать, у годовалого сына, и стучу в дверь нашей с мужем спальни:

- Тук-тук. Василиваныч, можно к вам?
- Это ты, Машенька? - отвечает из-за двери Вова-извращенец, - Входи, детка.
Я выплёвываю дудку, открываю дверь, и зловещим шёпотом ору:
- Сто первый раз говорю: не называй меня деткой, удмурт!!! Заново давай!!!
- Сорри+ - доносицца из темноты, - давай сначала.
Сую в рот пионерский горн, и снова стучусь:
- Тук-тук. Василиваныч, к Вам можно?
- Кто там? Это ты, Машенька Петрова? Математику пришла пересдавать? Заходи.
Вхожу. Тихонько насвистываю на дуде "Кукарачю". Маршырую по-пианерски.
И аболдеваю.
В комнате горит ночник. За письменным столом сидит муж. Без трусов но в шляпе. Вернее, в бейсболке, в галстуке и в солнечных очках. И что-то увлеченно пишет.

Оборачивается, видит меня, и улыбаецца:
- Ну, что ж ты встала-то? Заходи, присаживайся. Можешь подудеть в дудку.
- Васильиваныч, а чой та вы голый сидите? - спрашиваю я, и, как положено школьнице, стыдливо отвожу глаза, и беспалева возбуждающе передвигаю руками по дудке.

- А это, Машенька, я трусы постирал. Жду, когда высохнут. Ты не стесняйся. Можешь тоже раздецца. Я и твои трусики постираю.
Вот гонит, сволочь+ Трусы он мне постирает, ога. Он и носки свои сроду никогда не стирал. Кабель.
- Не+ - блею афцой, - Я и так без трусиков+ Я ж математику пришла пересдавать всё-таки.
Задираю мамин халат, и паказываю муж то что выше колена и ниже пука. В подтверждение, значит. Быстро так показала, и обратно в халат спрятала.

За солнечными очками не видно выражения глаз Вовы, зато выражение первичного полового признака более чем заметно. Педофил, ляля+
- Замечательно! - шепчет Вова, - Математика - это наше фсё. Сколько будет трижды три?
- Девять. - Отвечаю, и опять руками пытаюсь возбудить дудку.
- Маша! - Шёпотом кричит муж, и развязывает галстук. - ты гений! Это же твёрдая пятёрка в натуре! Теперь второй вопрос: ты хочешь потрогать мой первичный половой признак, Маша?

- Очень! - с жаром отвечает Маша, и хватает Василиваныча за тот самый признак, - Штуковина - это вот это, да?
- Да! Да! Да, ляля! - орёт Вова, и обильно потеет. - Это штуковина! Такая вот, как ты видишь, штуковинная такая штуковина! Она тебе нравицца, Маша Петрова?

- До опупения. - отвечаю я, и понимаю, что меня разбирает дикий ржач. Но держусь.
- Тогда гладь её, Маша Петрова! То есть нафик! Я ж так, короче произойдет оргазм. Снимай трусы, дура!
- Я без трусов, Василиваныч, - напоминаю я извру, - могу платье снять. Школьное.
Муж срывает с себя галстук, бейсболку и очки, и командует:
- Дай померить фартучек, Маша, ляля!
Нет проблем. Это ж вторая годовщина нашей свадьбы, я ещё помню. Ну, скажите мне - кто из вас не имелся в тёщином фартуке во вторую годовщину свадьбы - и я скажу кто вы.

- Пожалуйста, Василиваныч, меряйте. - снимаю фартук, и отдаю Вове.
Тот трясущимися руками напяливает его на себя, снова надевает очки, отставляет ногу в сторону, и пафосно вопрошает:
- Ты девственна, Мария? Не касалась ли твоего девичьего тела мушская волосатая ручища? Не трогала ли ты чужые штуковины за батончег Гематогена, как путана?

Хрюкаю.
Давлюсь.
Отвечаю:
- Конечно, девственна, учитель математики Василиваныч. Я ж ещё совсем маленькая. Мне семь лет завтра будет.
Муж снимает очки, и смотрит на меня:
- Ляля, ты специально, да? Какие семь лет? Ты ж в десятом классе, дура! Тьфу, теперь штуквина упал. И всё из-за тебя.
Я задираю фартук с помидорами, смотрю как на глазах скукоживаецца Вовино барахло, и огрызаюсь:
- А хренли ты меня сам сбил с толку? "Скока буит трижды три?" Какой, ляля, десятый класс?!
Вова плюхаецца на стул, и злобно шепчет:
- А мне что, надо было тебя просить про интегралы рассказать?! Ты знаешь чо это такое?
- А нафига они мне?! - тоже ору шёпотом, - мне они даже в институте нафиг не нужны! Ты ваще что собираешься делать? Меня иметь куртуазно, или алгебру преподавать в три часа ночи?!

- Я уже даже возбуждающе водить руками по штуковине не собираюсь. Дура!
- Сам такой!
Я сдираю мамашин халат, и лезу под одеяло.
- Ляля, с тобой даже поимецца нормально нельзя! - не успокаиваецца муж.
- Это нормально? - вопрошаю я из-под одеяла, и показываю ему фак, - Заставлять меня дудеть в дудку, и наряжацца в фигню разную? "Ты девственна, Мария? Ты хочешь потрогать маю штуковину?" Сам её трогай, штукдрыга! И спасибо, что тебе не приспичило поиметь козлика!

- Пожалуйста!
- Ну и фсё!
- Ну и фсё!
Знатно поимелись. Как и положено в годовщину-то. Свадьбы. Куртуазно и разнообразно.
В соседней комнате раздаёцца деццкий плач. Я реагирую первой:
- Чо стоишь столбом? Принеси ребёнку водички!
Вова, как был - в фартуке на голую попу, с дудкой в руках и в солнечных очках, пулей вылетает в коридор.

+ Сейчас сложно сказать, что подняло в тот недобрый час мою маму с постели+ Может быть, плач внука, может, жажда или желание сходить пописать+ Но, поверьте мне на слово, мама была абсолютно не готова к тому, что в темноте прихожей на неё налетит голый зять в кухонном фартуке, в солнечных очках и с дудкой в руке, уронит её на пол, и огуляет штуковиной по лбу+

- Славик! Славик! - истошно вопила моя поруганная маман, призывая папу на подмогу, - Помогите! Насилуют!
- Да кому ты нужна, ветошь? - раздался в прихожей голос моего отца.
Голоса Вовы я почему-то не слышала. И мне стало страшно.
- Кто тут? Уберите штуковину, мерзавец! Извращенец! Геятина мерская!
Мама жгла, бесдураков.
- Отпустите мой штуку, мамаша+ - наконец раздался голос Вовы, и в щель под закрытой дверью спальни пробилась полоска света. Вове наступил пипец.

Мама визжала, и стыдила зятя за непристойное поведение, папа дико ржал, а Вова требовал отпустить его штуку.
Да вот фик там было, ага. Если моей маме выпадает щастье дорвацца до чьей-то там штуковины - это очень серьёзно. Вову я жалела всем сердцем, но помочь ему ничем не могла. Ещё мне не хватало получить от мамы люлей за сворованный халат, и извращённую половую жызнь. Так что мужа я постыдно бросила на произвол, зная точно, ЧЕМ он рискует. Естественно, такого малодушия и предательства Вова мне не простил, и за два месяца до третьей годовщины нашей свадьбы мы благополучно развелись.

Но вторую годовщину я не забуду никогда.
Я б и рада забыть, честное слово.
Но мама+ Моя мама+
Каждый раз, когда я звоню ей, чтобы справицца о её здоровье, мама долго кашляет, стараясь вызвать сочувствие, и нагнетая обстановку, а в оконцовке всегда говорит:

- Сегодня, как ни странно, меня не стучали по лицу мокрой штуковиной, и не выкололи глаз дудкой. Стало быть, жыва.
Я краснею, и вешаю трубку.
И машинально перевожу взгляд на стенку. Где на пластмассовом крючке висит белый кухонный фартук.
С помидорами.
Я ж пипец какая сентиментальная+