- Рыженькая, красивая, откуда ты здесь? – голос из темного пространства комнаты спрашивал,
вливался, проникал под кожу иголочками неуверенности и ощущением, не то опасности, не то сладостным предупреждением о собственном страхе говорящего человека и попадал, по нервным окончаниям заставляя не вольно содрогаться.

-Что ты молчишь? А Рыженькая? – после минутной паузы тот же голос вновь обрел свое существование. Вот только теперь в нем появилась железная твердость, и окрасился он в потемки серого недовольства.

- Мне страшно, Господин! – чуть слышно произнесла немного испуганным шепотом с очень нежным оттенком, рыженькая девушка, стоящая в проеме двери ведущей в домик.

- Страшно? От чего тебе страшно? Не молчи … - голос вновь крадучись пробирался по телу по белоснежной коже, вливался жидким оловом и остывал в сосудах, сковывал и не давал пошевелиться.

- Мне страшно, от того, что мне нельзя здесь находиться. - Чуть слышно бормоча, девчушка, шаг назад пыталась сделать. Вдруг, обернувшись, побежала, сверкая маленькими, розовыми пяточками то и дело, увязая в мелкий прибрежный песок …

- Стрекоза – прошептал помрачневший до черноты отчаяния голос в темноте …

Прошло два дня одинокого молчания, молчаливой пытки временем ничего не изменяющей и ни во что не перетекающей пытки …
Наутро третьего дня голос обрел свое существование … напряжённый шепот, уставший от одиночества и отчаяния, утративший все краски и не имеющий оттенков превратившийся в сплошное серое марево над миром в темной комнате произнес: - Стрекоза, где ты?

- Стрекоза? – позвал голос, со смертельным отчаянием понимая, что нет ни какой возможности, что бы маленькая рыженькая девчушка услышала …

Внезапно, страшно испугав, до дрожи в поджилках скрипнула и открылась дверь. В проеме появилась та, которую голос ждал и звал …
- Вам нянька велела передать, здесь молоко и хлеб.
- Молоко и хлеб? Зачем? – натужно произнес голос, послышалось тяжелое дыхание перекрещивающейся со стонами и скрипом проминающейся под тяжестью тела кроватью. Голос из темноты начал свое движение на встречу к свету … - Передай мое спасибо твоей, как ты сказала? Няньке?

- Я передам, Господин!- Она смотрела в темноту, откуда голос приближался, напрягшись как будто бы готовая к прыжку испуганной газелью смотря на приближающегося тигра испугавшись, не в силах шевельнуться завороженно глядя опасности в глаза.

Из тьмы на свет вытянулась рука и протянулась открытою ладонью к девушке. Она не вольно вздрогнула, как будто бы перед ее глазами обрел плоть призрак …

- Уйдешь? – голос продолжал свое наступление из тьмы, крадучись пробираясь к сознанию и воле - Или останешься? Ты прекрасна, хочу на тебя смотреть.

И снова пяточки засверкали в утреннем прохладном солнце …. обладатель голоса смотрел в след убегающей девчушке и закричал: «Завтра, приходи … я буду ждать тебя» - Добавил уже шепотом, снова превратившись в серое, бесцветное не имеющее физическую оболочку существо.

Но на следующий день она не пришла.
Море миллионами лет своими волнами пожирающее прибрежный песок сердилось, сердилось и сыпало мириадами брызг. Волны накатывали на берег, словно пытаясь захватить в себя большую территорию, и не справившись, снова откатывались назад.

Было сыро и холодно.
Сыро и холодно было и на душе, одиночество пожирающее чувство безысходности, проникающее под кожу …
В очаге горел огонь, кое-как согревая воздух в домике на берегу холодного моря.
У окна появился холст, и кисть пущенная жить собственной жизнью кружилась и танцевала, покачиваясь, отрывала свои ворсинки и снова приземляясь, ласкала его. И вслед за каждым ее движением на холсте появлялся новый красочный след. Краски, которыми кисть ласкала и дарила холст, были светлыми и яркими …

К вечеру с холста на хозяина кисти смотрела Рыженькая Стрекоза.
- Теперь ты больше не уйдешь …