Прочитала дневник Сhlorine - как же скучаю по всему этому. По отыгрыванию чувства вины. Мне ведь порка в удовольствие не сдалась. Не возбуждает, хотя, говорили, я неплохая мазохистка. Просто болевой порог у меня высокий. А из практик штырит только порка - ни ножи, ни иглы, которые я всегда могла перетерпеть, и выдохнуть окончательно, когда они покидали моё тело. И никакого послевкусия после.

Иглы и ножи всегда ассоциировались с людьми в белых халатах. Скальпель и зашивание, приправленные ожиданием в несколько дней. Гнетущий страх, выгрызающий дыру в солнечном сплетении. И безысходность, когда ни удрать, ни ударить - только ждать. А потом - не менее продолжительная и болезненная реабилитация. Самая дикая боль - на следующий день, когда срастаются края ран и кровь создаёт новые русла.

А вот порка никогда не была связана с подобным. Вообще не знаю, почему именно формат не удовольствия, а телесных наказаний возбуждал всегда. Желательно без секса. Секс в концепцию не встраивался. Как и обнажённый садист. Боль. Никакой нежности. Вина, расплата, облегчение.

И вечный вопрос - кого внутри себя я хочу наказать об Верхнего? Ведь понятно, что Верх - всего лишь винтик, чётко отыгрывающий свою в созданном в моих мозгах ритуале.

Определённый ритуал.
Определённые девайсы.

Никаких плетей, которые делают специально для человеческой шкурки - деликатных, но болезненных, пробивающих, но не сдирающих кожу. Только ротанг, как нечто аутентичное. Но почему тот же ремень идёт с трудом? А розги - вообще никак? Не та боль, не те следы, не то послевкусие, не та эстетика. И самое верное - последнее.