Я болела этим рассказом Ауки еще в июле-2008, когда только купила его сборник.... Много раз вспоминала о нем, интерпретируя в его контексте смежные по смыслу вещи, происходившие в жизни, по большей части не моей, но почему-то при этом все равно узнавая и чувствуя его в каждой новой происходившей ситуации. Советую прочитать всем, кому небезынтересна тема возмездия.

"Не обижайте маленьких.

Родители назвали его Фролом. Каким местом думали эти взрослые люди, давая ребенку имя из середины прошлого века, неизвестно. А может, и совсем не думали. Фрол у них не спрашивал. А имя к нему прикипело. И никому в голову не пришло называть бы его как-то иначе. Фрол и всё тут.

Говорят, что имя накладывает на человека отпечаток на всю Жизнь. Может, это и верно, но Фрол не знал, какой должна быть Жизнь у человека с таким именем, как у него, а сравнить с кем-то было невозможно – он не встречал больше ни одного Фрола. Хотя одна особенность в его Жизни все-таки была. У него не было врагов. Вернее, враги его, или даже недоброжелатели, исчезали из его Жизни, едва появившись.

Первый раз он обратил внимание на эту странность, когда ему было лет десять. Возможно, что-то подобное случалось и раньше, но ребенок редко сопоставляет разбросанные по времени события. Да и врагов у ребенка обычно не бывает.

А тут вот враг появился. Нахальный, старше Фрола года на четыре, получающий особенное удовольствие от унижения младших или слабых. Он появился в районе, где Жил Фрол, вместе со своей матерью, крикливой и сварливой теткой, которая, казалось, не умела говорить, но только орать. И звали этого мальчишку Игорек. Не Игорь или еще как-то иначе, а именно Игорек. Игорек поджидал Фрола или других малолеток недалеко от дома и измывался над ними с особым изыском. Ему было важно не просто обидеть другого, но унизить, растоптать. Сколько ни пытался Фрол избегать встречи с этим Игорьком – ничего у него не выходило.

И вот однажды… Шел Фрол из магазина с только что купленным ведром, наполненным разными сыпучими продуктами в мешочках: сахар, крупы и тому подобное. Ведро изрядно весило и нести его приходилось, перекладывая из одной руки в другую. Игорек возник неожиданно, похоже, он специально выслеживал, и в развалку подошел к Фролу. Долго презрительно его рассматривал, а потом неожиданно ударил Фрола по лицу. Удар был не очень сильным, но Фрол почувствовал привкус крови во рту, похоже, губа поцарапалась об зубы. И на него неожиданно налетела такая ярость, что потемнело перед глазами и перехватило дыхание. Он вдруг отчетливо понял, что сейчас он врежет тяжеленным ведром прямо по ухмыляющейся роже. Врежет изо всех сил. Рука его дрогнула. Но тут перед мысленным взором пролетела картинка окровавленного Игорька. Он ясно увидел себя, вбивающего в землю ведром тело своего врага. Рука дрогнула еще раз, и он… выдохнул. Фрол почувствовал, что не может ударить Игорька. Не потому, что боится или ему того жалко. Понимание несоразмерности мщения: за разбитую губу взять и искалечить, а может и убить.

Ярость отступила. Стало вдруг жарко. Он стоял перед своим злейшим врагом и молча на него смотрел. Не испытывая ничего. Не желая тому ничего. И ничего не делая. Игорек несколько стушевался, он, очевидно, ожидал хоть какой-то реакции на свой удар. Что-то прошипел и, выматерившись, пропустил Фрола дальше. Фрол шел и не мог понять того равнодушия и спокойствия, что сошли на него. Почему он не ударил, почему стерпел?

Прошло несколько недель, они больше не встречались. Потом пришло жуткое известие о том, что Игорька нашли повешенным на чердаке их дома. Короткое расследование пришло к выводу, что это было самоубийство. А у Фрола тогда впервые мелькнула мысль: «Нельзя обижать маленьких».

Следующим был шеф жены Фрола, который преследовал бедную женщину, не давая ей свободно шагнуть. Родственник одного из высокопоставленных чиновников. Циничный в своей безнаказанности. «Свои» люди у него были везде. И когда Фрол, не в силах терпеть мучения любимой женщины, попытался вступиться, то начался настоящий кошмар. Фрола избили около дома неизвестные хулиганы. Жену уволили с работы, но устроиться она никуда не могла, всюду её ждал вежливый отказ без объяснения причин. Началась травля. Руки опускались от бессилия. Фрол уже подумывал о том, чтобы с ружьем подкараулить зарвавшегося типа и решить вопрос одним выстрелом.

Фрол распалял себя, накручивал и вдруг, как тогда в детстве, перед ним пролетела картинка из возможного будущего: мужчина с окровавленной головой, Фрол с ружьем в руках. И снова то самое понимание несоразмерности мщения. И спокойствие и мысль: “Нельзя обижать маленьких” …

Газеты пестрели заголовками о странной смерти от сердечного приступа. Прямо в кабинете. Никогда не жаловался на сердце, и вдруг…

Сколько их было потом еще? Этих, слетевших с катушек, человеков, которые находили особое очарование в унижении других людей. Фрол не считал. У него не было к ним ни обиды, ни зависти, ни тем более высушивающей жажды мщения. Ничего, кроме равнодушия. И мысли: “Нельзя обижать маленьких”. Его обидчики умирали, терпели внезапный крах и исчезали из видимости навсегда.

Фрол не понимал этого странного механизма и своей роли в нём. Ведь он не желал этим людям ничего плохого. Вернее, переставал желать в самый критический момент. Не прощал, нет. Просто терял к ним интерес. И словно бы какая-то Великая Сила равновесия, видя, что человек не желает сам бороться, выступала вперед и решала всё по своим законам справедливости.

«Нельзя обижать маленьких!» Если повезет и тот, кого Вы обижаете или за чей счет хотите получше устроиться, сам начнет с Вами бороться, то тогда есть шанс, что всё закончится хорошо. Но избави Бог нарваться на такого, как Фрол, позволяющего Существованию решать так, как оно считает нужным.

P.S. Рассказ написан на основе реальных событий. Автор сознательно изменил имена, место событий, чтобы избежать каких-то совпадений."