Есть у меня одна хорошая знакомая, весёлая девчонка, но что-то пошло не так, попала она в больничку, да не простую, а это ее рассказ ...

В общем размышления про судьбу ...
Дурдом.
Персонажи.
Балетмейстерша Ольга Владимировна

Была в дурдоме одна чудо-балерина. Она действительно много лет занималась балетом, и все её движения были выточены дивной балетной грацией. Длинные тонкие кисти рук, жестикуляция, походка, всё - будто танец. В дурдоме она уже лет пятнадцать. Она постоянно разговаривала сама с собой, я любила прислушиваться, ибо для меня это представало чем-то вроде упражнения для сознания - обнаружить логику в хаосе её фраз. Но в целом она довольно сознательна. И часто в коридоре я любила посидеть с ней на продавленном линялом диване, и послушать истории про множественные интриги и дрязги балетной жизни.

Более или менее адекватным постоялицам дурдома она давала в коридоре уроки балета. Первая поза, третья, все дела. Я воздержалась от занятий, ибо мне было достаточно смысловой нагрузки (противостояние мед.препаратам, ибо мозг реально плыл, но сознанием и диким напряжением я выравнивала смысловую линию) плюс то, что санитарки называют трудотерапией. Я разгребала лопатой снег во дворе, носила завтраки-обеды-ужины в огромных советских кастрюлях и прочее. Но это было преимуществом, ибо право на такие изыски ещё надо было заработать спокойным и равномерным для дурдома поведением. Дурдом был закрытым, то есть прогулки предполагались только избранным "спокойным" типа меня и только на трудотерапии.

Итак. Овсянникова Ольга Владимировна. Поразила она меня однажды вопром: А ты Ганина знаешь??? Я выпала в осадок. В данном случае псевдоним я решила не придумывать, ибо исторический персонаж как никак. Он ей в девяностых роль обнажённую предлагал. Как и мне. Ну и многим известна великая Агата Лисенкова-Шеплетто в моём фильме "Агата и Благостное распятие", где она сыграла фундаментально у Ганина в спектакле, а потом полгода корила, изжирала, себя за "этот шаг на тёмную сторону". Ну не важно.

Когда Ольгу Владимировну заглючивало, она дерзко ходила по коридору и восклицала: "Так! Я группу уже набрала! Тридцать человек! Я не понимаю, где разрешение??? Всё! Я звоню Борисову в Большой!" А потом куда-то степенно Ольга Владимировна удалялась. Ну и ещё каждому много раз она предлагала записаться в её балетный кружок. Одна ситуация была дивной.

Мы, вторая палата, самые адекватные по меркам дурдома, сидим на кроватях и обсуждаем какую-то экзистенциальную чушь про смысл жизни и про несправедливость бытия.

Врывается Ольга Владимировна, сквозь отсутствие двери балетным прыжком, и сообщает рьяным, но не очень громким голосом: "Так! Они меня все достали! Я только что пришла в каморку уборщиц и всех их уволила!" Пауза.

Оказалось, что Ольга Владимировна, дожидаясь начала своих никогда не суждённых быть начатыми балетных выступлений, пришла в сестринскую дурдома, и всем санитаркам гордо сообщила, что они уволены.

Ну то есть. Представьте себе этих санитарок. В среднем размером полтора на полтора метра, которые считают своим долгом приебаться ко всем элементам твоего поведения. Взгляд у тебя смутный, таблетки точно не сожрала (при том, что рот всегда подробно осматривается после приёма лекарств); что вы жрёте так долго, не в рэсторане! Или моё самое любимое, зайти во время обеда с умным лицом и на всю столовую заорать: "Шапилова!!! Ты сегодня ходила по-большому?" Шапилова, поперхнувшись пловом, сдавленно отвечает: "Да". Но на этом экзекуция не заканчивается. "Жидко или твёрдо?" С трудом проглатывая порцию плова Шапилова громко отвечает: "Твёрдо". Санитарка удовлетворённая уходит, благостно желая всем приятного аппетита.

А Ольга Владимировна удивительная, конечно. Без ироничных подтекстов моих сквозь слова. С печалью некоторой, но смиренным пониманием структуры жизненных обстоятельств. Иногда Ольга Владимировна, путая меня с кем-нибудь из своих балетных подопечных то ли из прошлого, то ли не знаю откуда, делала мне профессиональный массаж спины, что по-настоящему помогало дождаться неведомой выписки, ибо моя судьба долго оставалась под вопросом, если бы мамульчик она же Многомерный Скорпион не задалбывала бы врача ежедневными звонками. В наших беседах с Ольгой Владимировной я плавно распрямляла её спутанные интуитивные линии, но без упорства, ибо понимаю, что она останется в дурдоме до конца своих дней.

А попала она туда, потому что её избили в девяностых. То ли соперницы по балетному делу, то ли нанятые какие-то братки, дочке одного из которых она "мешала". Вот и думай теперь, что такое судьба. (с)