Сегрегация.
Просто и сложном.
Человек ежедневно сталкивается с сегрегацией. Пространственная, гендерная,
социальная, неявная — её не замечают, порой интерпретируют как дискриминацию,
а иногда закрепляют законодательно.
В социальных науках термин «сегрегация» используется для того,
чтобы обозначать политику отделения одних людей от других по какому-либо
признаку.
Шире всего известна этническая (расовая) сегрегация. Например, старые
фотографии табличек на входе в американские бары с надписями «Только для
белых» или «Собакам, неграм и мексиканцам вход запрещён».
В России тоже есть богатый опыт этнической сегрегации, достаточно вспомнить
существовавшую с 1791 по 1917 год черту оседлости, за пределами которой
запрещалось постоянно проживать евреям. В связи с этим сегрегация имеет
устойчивую негативную ассоциацию, что не обязательно так.
Например, сегрегация по признаку пола: раздельное обучение в школе мальчиков и
девочек, существовавшее как в Российской империи, так и в Советском Союзе. Или
международная практика, в рамках которой мужчины не ходят в женский туалет, и
наоборот. Обычно такое разделение не вызывает вопросов и не воспринимается как
дискриминация, хотя это стандартный пример пространственной сегрегации. В
детском саду идёт сегрегация по признаку возраста. Впрочем, кажется, пока не
наблюдались случаи общественной борьбы взрослых за право есть манную кашу и
строить башни из кубиков в компании дошкольников. В случае с призывом на
воинскую службу речь обычно идёт сразу о двойной сегрегации: и по полу, и по
возрасту. В России эти правила воспринимаются как само собой разумеющееся. Но их
можно интерпретировать и как дискриминацию: достаточно вспомнить борьбу
американских феминисток за право женщин служить в армии наравне с мужчинами.
Сегрегация может быть закреплена юридически, а может возникать в обществе
самостоятельно. Скажем, государственная политика нацистской Германии по
отношению к евреям — это радикальный пример юридической сегрегации, так как и
создание гетто, и массовое уничтожение евреев проводились на основании
официальных приказов. Современные этнические кварталы в крупных городах
возникают не по прямому распоряжению властей, но часто в результате их
политики. Программа строительства кварталов социального жилья в пригородах
крупных городов Франции в 1960-х привела к тому, что они превратились в
неблагополучные этнические гетто, хотя приказов принудительно заселять ими
мигрантов не было. В урбанистике считается, что российским городам свойственен
низкий уровень пространственной сегрегации. Это наследие советского времени,
когда плановая экономика и жёсткая система распределения благ ограничивали
свободу выбора места проживания. Люди селились там, где им давали квартиру, а
не там, где хотели. Однако в условиях рыночной экономики пространственная
сегрегация начала усиливаться: в крупных городах стали появляться как
огороженные высокими заборами элитные жилые комплексы для богатых, так и
неблагополучные кварталы ветхого жилья. Считается, что до появления настоящих
гетто в российских городах ещё далеко, однако тенденции настораживающие. А
зарубежный опыт показывает, что решать проблемы пространственной сегрегации
значительно сложнее, чем пытаться предотвращать развитие этого явления.
Впрочем, иногда сегрегация может быть не опасной, а смешной. Возьмём
последний сезон американского сериала «Девочки» (Girls). Там один из
героев — владелец кофейни. Его бизнес идёт хуже, чем у конкурентов на другой
стороне улицы, сделавших образцовую кофейню для хипстеров. Тогда он решает
повесить на входе табличку «Хипстерам вход воспрещён» — и количество
посетителей увеличивается в разы. Здесь сегрегация становится эффективным
средством маркетинга.
В общем случае сегрегация — это ситуация в обществе, когда коммуникация могла
бы происходить, но по каким-то причинам не происходит. Есть три основных
контекста, когда употребляется этот термин.
Во-первых, это разного рода ограничения во взаимодействии темнокожих и белых в
Америке после отмены рабства и примерно до 1960–1970-х годов. Рабство было
отменено, но полноценного взаимодействия между двумя группами не наблюдалось.
Это не научный контекст, он скорее связан с социальной реальностью этнических
границ.
Есть более научные контексты. В частности, в 1970-х годах были попытки
компьютерного моделирования сегрегации, связанные прежде всего с именем Томаса
Шеллинга. За этим моделированием стоял вопрос: что будет происходить, если на
игровом поле расположить в произвольном порядке фишки двух цветов и сообщить им
установку: рядом с каждой фишкой может быть не более, например, трёх фишек
другого цвета. Запускалось пошаговое моделирование, и через несколько ходов
выяснялось, что поле почти ровно делилось на белую и чёрную части. Это была
попытка смоделировать ситуацию того, как люди выбирают место для жизни в городе
в контексте межэтнических отношений, и понять, почему складываются этнические
районы, несмотря на то что люди не расисты. Оттуда, возможно, и взялась
легенда, что мигрантского населения должно быть не более 11–14 процентов,
чтобы не спровоцировать этнический конфликт.
И третий контекст, когда в 1970–1980-е разрабатывалась модель аккультурации
Джона Берри. В его модели сегрегация — это один из четырёх способов
взаимодействия мигрантской группы с принимающим населением, при котором своя
культура сохраняется, а культура принимающей стороны не воспринимается. Также
он рассматривает ассимиляцию, интеграцию и маргинализацию.
В привычном контексте сегрегация — это социальная ситуация, в которой мы
предполагаем взаимодействие людей, потому что они живут в одном городе, но
этого не происходит. Например, российские цыгане. Они общаются внутри своей
группы и не общаются с представителями большинства, и наоборот.
Бывает локальная сегрегация, когда, например, киргизы живут в московских
квартирах с родственниками и односельчанами. Такие мигранты первого поколения не
общаются с местным населением. А их дети, мигранты второго поколения, пойдут в
местную школу. И здесь я очень оптимистично настроен, так как считаю, что
проблема интеграции и сегрегации для второго поколения будет в значительной
степени решена: дети вольются в окружающую социальную среду.
В России сегрегации гораздо меньше, чем в Европе или США, где действительно
есть кварталы для проживания иноэтнического населения. В результате в этих
районах живут люди, которые из поколения в поколение воссоздают свою систему
ценностей. Вместе с тем в России есть определённая дискриминация на рынке труда
и на рынке недвижимости, которая в дальнейшем приводит к сегрегации. Например,
объявление, в котором говорится, что квартиру сдадут только славянам.
Существуют социальные механизмы, из-за которых складывается сегрегация. Это
желание быть понятым, чувствовать себя любимым, жить спокойно. Человек
выбирает тех, с кем ему приятнее, кого он не боится. На индивидуальном уровне
человек ощущает плюсы, потому что чувствует себя защищённым, но в глобальном
смысле это приводит к сегрегации.
@@@
p.s. Из достоверных источников сейчас в "толерантной и продвинутой" Германии во
время эпидемии Ковид в больницы Не принимают вообще пациентов старше 60-ти лет.
Эти люди не нужны совершенно ни правительству, ни обществу. Коричневая чума
своими щупальцами медленно, но уверенно наступает.
