Инстинкт придумали философы, что-то такое врожденное, плохо осознаваемая потребность. Потом ушло к психологам, от психологов к биологам. В науке постоянно что-то меняется. И тогда наученное сообщество сократило понятие инстинкт до самого примитивного. На которых работают самые низшие животные. Муравьи, птицы. Когда хищное насекомое нападает на свою жертву, которую видит впервые и делает все четко. Птенчики видят какой-то силуэт сверху и неосознанно открывают рот, и не обязательно это может быть их родители. Просто такая простая программа. Получил от мира сигнал, исполнил последовательность действий и удовлетворит потребность. У родителей птенцов программа заставляет класть еду в желтый открыты рот. У кукушки большой желтый рот. И птички кормят его. Но они видят его впервые и вообще, это не их птенец. При виде желтого рта, включает программу кормления. И чем больше рот, тем активнее работает программа. А желты пятна у некоторых кукушек, это как дополнительные рты. Чтобы еще больше еды ем приносили. И так инстинкт стал врожденной формой поведения, простейшая форма существования дня экономии времени и ресурсов. С помощью инстинкта, с маленькими мозгами можно творить велики дела. Строит жилье, размножаться, заботиться. Менять русла рек. Врожденные программы срабатывают гораздо быстрее и требует меньшей производительности. Пока все идет по плану. Но чтобы приспособиться к гибким разнообразным меняющемся условиям, надо самому быть гибким. Беспозвоночные, членистоногие, насекомые, делают упор на инстинкты. А вот более высшие формы, имеют уже способность воспринимать опыт, обучаться. Чем сложнее животное, тем больше в нем интеллекта и опыта и меньше инстинкта.

И теперь такие вещи, как материнский инстинкт, стадный инстинкт, самосохранения, охотничий, размножения, и инстинкты смерти. Теперь все это гормоны и потребности. Ведь никто не рождается запрограммированным убивать строго определенным способом. Этому надо учиться и совершено не обязательно. Мы рождаемся, и мы практически ничего не умеем, есть только комплекс рефлексов. Хватательных, сосательных. Есть потребности, а как вы будите это реализовывать, это ваш выбор и опыт. Есть спать, размножаться, экономить силы, это все потребности, первичные потребности. 2. Социальные потребности: любить и быть любимым, пренадлежать к группе, воевать за своих, бороться с чужими. 3 Идеальные: самопознание познание. И каждый из нас удовлетворяет эти потребности, в зависимости от гормонов и хрен знает ещё чего, в нужной последовательности и как ему бог на душу положит.

Социальные стереотипы (человек царь природы, мальчики не плачут, старших надо слушать, бьет значит любит) программы поведения появились настолько давно, что нам кажется, что мы с ними родились. Стереотип, это отпечаток и его можно заменить по нашему выбору. А инстинкт не дает выбора, выбор — это привилегия инстинктов. Нам достались лишь указатели, и мы идет туда как хотим и детей туда учим ходить и в результате протаптываем такую глубокую колею, что нам кажется, что эта дорога, это инстинкт.

Мы слишком умны, чтобы быть инстинктивными. Говорит нам наука. Но у любой программы есть цель и сама сложность программы не говорит о том, что мы не являемся слепыми следователями к этой цели, о которой ничего не знаем, и слепо идем туда, куда ведут наши гормоны. Система заставляет нас идти туда насильно и еще заставляет это делать самому. О каком выборе мы можем говорить? Калькулятор тоже имеет выбор, как и самые простецкие компьютеры, если столько сигналов, то пускаю ток туда, если столько, то не пускаю ток дальше. У компьютера есть выбор, но неверное решение он выдать не может. Что изменилось с того, что мы разделили инстинкты от гормональных и физических потребностей? Просто чуточку, бюрократически навели порядок и дополнительно отделили то от этого. Теперь то стало называться так. А это стало называться не всем тем. И многое у нас работает на подсознание. И не врожденно, а получив опыт, и часто мы это называем психологической травмой. И если мы приплетем к этой биологии и психологии, нейрофизиологию, то выясним, что у человека отсутствует осознанный выбор. Эксперименты, доказывающие, что наш мозг приказывает нам, что делать, до того, как мы сознательно принимаем решение. Всплеск мозговой активности происходил раньше, чем человек осознанно обращал внимание на что – либо. Наш выбор не формируется в сознании, рациональным способом. Он всплывает в нашем подсознании, и, когда достигается поверхности сознания, мы принимаем его. Вам что-то кажется вашим сознательным выбором в не подсознательном, в осознанном, но в реальности ваш мозг вначале отправил сигнал, а затем ваше сознание согласилось с первичным намерением. И вам кажется, что вы сделали выбор. Мы живем вечно в прошлом. И отличие нас от муравьев, только в том, что мы более сложная машина. И в насесть процессор, который не только умеет считает, но и обучается.

«Ни одно намерение не появляется в сознательном разуме, ни одного плана там не возникнет. Намерения бессознательны, это образы, которые мерцают в «уголках» сознания, обозначая то, что может произойти»

Что есть экзистенциальный страх? Это Потеря себя. Как свинцовый сон. Я ничего не слышал в тех случаях, когда меня одолевал особенно тяжелый сон, — в него проваливаешься, как в яму, и бываешь безмерно счастлив оттого, что скоро вылез оттуда, огрузневший, объевшийся, переваривающий все, что тебе подносили, подобно нимфам, кормившим Геркулеса, расторопные вегетативные силы, работающие с удвоенной энергией во время нашего сна. Когда просыпаешься, несколько минут тебе потом кажется, что ты и сам превратился в простую свинцовую куклу. Личности ты уже собой не представляешь. Но почему же в таком случае, ища свою мысль, свою индивидуальность, мы в конце концов находим наше “я” скорее, чем чье-либо другое? Отчего, когда мы вновь обретаем способность мыслить, в нас воплощается прежняя наша индивидуальность? Непонятно, от чего зависит выбор и почему из миллионов человеческих существ, которыми мы могли бы быть, жребий падает на то, кем мы были вчера. Что нами руководит, раз наступил самый настоящий перерыв (будь то крепкий сон, будь то сновидение, совершенно нам чуждое)? Наступила самая настоящая смерть, какая наступает, когда сердце перестает биться и нас оживляют, мерным движением потягивая за язык. Конечно, всякая комната, хотя бы мы видели ее всего один раз, будит воспоминания, а за них цепляются более давние. Или некоторые из них, — те, что доходят до нашего сознания, — дремали в нас? Воскресение от сна — после благотворного умопомешательства, какое представляет собою сон, — по существу мало чем отличается от того, что происходит с нами, когда мы вспоминаем имя, стих, забытый напев. И, быть может, воскресение души после смерти есть не что иное, как проявление памяти.

В нулевом состоянии ничего не существует, никаких проблем, включая необходимость возникновения намерений. Беспокойство о необходимости, является простым воспроизведением программ памяти, и эти воспоминания замещают Ноль, т.е. вас. Чтоб вернуться в нулевое состояние, к самому себе, требуется, чтобы стёрли воспоминания до возникновения беспокойства. И все наша жизнь, становится бегство от самого себя. И вся разница в том, что кто-то бежит от себя, а кто-то бежит за собой. Удовлетворение потребности познания, обретения свободы или желание быть успешным, любимый, жрать и трахаться. Все это программа… Что есть человек? Это бесконечный процесс эволюции, следую указателям эволюционных принципов справедливости, свободы, красоты, боли, борьбы и жертвенности инстинкта смерти.

Нас нет. А на полях: помни меня.