***
Музыка моя, Иремель тоски,
Кисловатая карамель высот,
Даже если гибель, и не спасти -
Все равно спасет.

Даже если смотришь издалека,
Даже если просто помнишь - и все,
Будет рядом музыка и тоска,
И спасет.

Ах, сметало ж небо к зиме стога
Для спасенья наших голодных душ -
Иремель, Зюраткуль да Зигальга,
Таганай, Нургуш...

Караваны лет, череда веков,
Гиблой юности золотая скань -
Все к ногам твоим, чтобы встать легко,
Если скажешь: "Встань!"

Обжигая губы об имена,
Не позаришься на чужую ложь.
Три глотка спасительных - Ро-ди-на -
И опять живешь.

***
Надейся... Боже мой, на что? -
На свет в прихожей,
И чтобы слез твоих никто
Не потревожил.

Остался миг, последний шаг -
Чуть меньше даже, -
До - где твои надежды, всяк,
Сюда входящий?

Надейся... Холодом ползя
По половицам,
Зимы блестящая змея
Вокруг змеится.

Ее горячие зрачки -
Смола и сажа.
Но ты не чувствуешь почти,
Не знаешь даже -

Надейся, ибо смерти нет,
И жизни тоже.
Ты вечно забываешь свет
В прихожей.

***
Это - горе, это - море, это - Волга.
Уплывает мандариновая смолка.

Это слезы. Это сердце. Это холод.
Это сказано не нами: "Все проходит".

В этой азбуке гордыни и смиренья
Буквы мая распускаются сиренью,

А в июне отзываются грозою,
А в июле распускаются косою...

Вот и осень разворачивает знамя,
Вот и холод застывает зеркалами.

Остановишься - и дышишь долго-долго:
Ах, как сладко - мандариновая смолка!

Нина Ягодинцева, Челябинск