В истоках мазохизма лежит страх перед возможным неприятным событием. Человек боится его, поскольку не знает, когда оно случится и какого масштаба достигнет. Мазохист считает, что одним из способов уменьшить

страх является провокация этого неприятного события. Так, по крайней мере, мазохист будет знать, когда оно
произойдет и в чем будет заключаться. Проблемой является то, что, провоцируя приближение пугающего его
события, мазохист понимает, что контролирует наконец свою жизнь. Он может сам решать, когда, как и почему
с ним произойдет несчастье. Его обуревает желание контролировать все. Чем сильнее терзает себя мазохист, тем меньше, как ему кажется, играет им могущественная судьба, в руках которой он всецело находится. И больше больше у него ощущение собственной силы. Поскольку он знает, что другие не вытерпели бы боль, которую он сам себе причиняет. Следовательно, бояться ему в этой жизни нечего. Чем сильнее его страдания, тем полнее ощущение контроля над будущим. Неудивительно, что значительное число руководителей и лиц, облеченных властью, предаются такого рода фантазму.

Но за это надо платить. Связывая понятие страдания с понятием контроля над собственной жизнью, мазохист теряет понятие наслаждения. Он постепенно превращается в анти гедониста. То есть он не жаждет больше удовлетворения, он находится в постоянном поиске все более серьезных испытаний.

Нашла у Вербера. А ведь что-то в этом есть...