мне плохо эти дни. И вчера и сегодня. Словно что то страшное смотрит на меня. Жить не хочется. На пустом месте. Все хорошо, а жить не хочется. Словно что-то кончилось во мне. Я по опыту знаю -как кончилось так и начнется. Знаю что все это заламывание рук - пустое, но я разрешаю себе это нытье чтобы все быстрее кончилось.

Да еще этот человек... Пришел на встречу человек который занят собой, которому я не интересна, потому что он занят собой. И он хочет чтобы я тоже была занята им. И я занята. Я говорю с ним, я задаю вопросы, я вызываю в нем эмоции. Я наказываю его словами. Я выставляю его за дверь и слышу его сопение там, за дверью.

И я тогда спрашиваю у своего Бога почему вместо того чтобы говорить с Тобой или с собой я говорю с этим невежей. А он мне отвечает - потому что ты можешь. И я подумав соглашаюсь ну да, могу.... Значит есть куда еще себя задвинуть, в какой угол поставить. И тогда я иду и открываю дверь, и впускаю в дом того, кого только что вышвырнула за порог. Он на коленях ползет к моему креслу, и скулит что я могу его бить если хочу, могу совершать всякие дикие вещи, но не могу оставлять его один на один с его бедой. Он унижается и думает что это и есть смирение. А я полагаю что смирение это то, что происходит в моей душе. Когда я хочу отпустить свое настроение, а вместо этого я терплю рядом этого человека. Вместо своих мыслей я слышу его самовлюбленное нытье. Он хочет быть избит, хочет быть наказан за свое скотство, и это его желание называется мазохизмом, но он пока мало понимает сколько в этом похоти.

Я его наказываю ремнем. Он время от времени пытается упасть мне в ноги, тем самым показывая что с него довольно. Я его тогда беру за волосы и возвращаю на место, и он с диким напряжением ждет следующего удара.

Потом он мажет себе задницу мазью от синяков чтобы жена не запалила. Потом я его милую и он просто сидит рядом с моим креслом. Я глажу его по волосам. Я сдерживаю слезы. Мне никак. Ему хорошо. Я хочу чтобы он ушел. Он это чувствует и уходит.

Мне пусто. Я начинаю думать, плакать, писать всю эту фигню. Я беру телефон и звоню по работе. И голос у меня даже похож на настоящий, даже отвратительно бодрый такой. Я запиваю свое отвращение крепким чаем.